Если я видел дальше других, то потому, что стоял на плечах гигантов.
И. Ньютон.
Эволюционная теория Ламарка стала крупным явлением в развитии эволюционной мысли с начала 19 века. Это явление настолько значительное, что основные эволюционные положения продолжают дискуссироваться широкой научной общественностью и в настоящее время. И, несмотря на то, что общепризнанной теорией эволюции стал дарвинизм, в корне противоположный ламаркизму, все же полностью отмахнуться от идей Ламарка до сих пор не удалось. Это связано с тем, что краеугольным камнем первой теории эволюции является связь организма с окружающей средой и признание влияния среды на все живое на Земле. Под действием такого мощного фактора жизнь изменяется и эволюционирует. И нравится нам Ламарк или нет, но этот постулат ламаркизма рано или поздно придется признать и развивать эволюционное учение на этой основе.
Функционально - структурные модификации раскрывают механизм взаимообусловленного влияния среды и организма через функцию его органов. Среда оказывает влияние на организм, а измененный организм изменяет окружающую среду. В результате такого взаимовлияния, пока жива природа, здесь никогда не будет мертвого покоя, а всегда будет движение, а значит и развитие. Эта взаимосвязь является общебиологическим свойством, свойством всего живого на Земле. И кто еще сомневается в такой взаимосвязи, ему следует дать простой совет, а именно, изолировать себя от окружающей среды и "посмотреть", чем это кончится.
Современная техника дает возможность создать такой вакуум и, надо полагать, что такой опыт пройдет успешно. Этот простой, но трагический эксперимент, убедительно докажет связь организма со средой его обитания.
Можно воспользоваться и другими примерами с более замедленным действием. Для этого придется понаблюдать, например, за алкоголиками или наркоманами, чтобы убедиться, как реагирует организм на эти факторы среды.
Теперь уже всем стало ясно, что под действием этих факторов в организме происходят, и очень часто, существенные изменения. И не "случайно", а именно целенаправленно, под действием факторов.
А как обстоит дело с наследованием полученных таким образом изменений? Массовые примеры уродств, в потомстве алкоголиков, являются наглядным тому примером.
На прием пришла молодая пара. На руках у отца одиннадцатимесячная девочка. Заботливо уложив ребенка на кушетку, он ласково сказал: "Вот моя дочурка, славная девочка, но почему-то ленится сидеть и подниматься на ножки".
Ребенок не только не сидел, но и не мог удерживать беспомощно свесившуюся головку. Бессмысленный, тупой взгляд девочки, неподвижные ручки, не сделавшие даже попытки дотронуться до протянутой ей яркой игрушки, - все говорило о тяжелом поражении нервной системы, о серьезной задержке психофизического развития первенца молодых, здоровых родителей.
Короткий опрос прояснил многое. Отец, по собственному признанию, выпивал (разумеется, пьяницей он себя не считал). Мать к спиртному не прикасалась. Вот только когда расписались, собрались родственники, друзья и "отпраздновали радостное событие, как положено". Сколько и что пили - оба не помнили. А результат - больной ребенок. Журнал "Здоровье", № 7, 1975 г. "Потомство алкоголиков". Таких и подобных примеров, к сожалению, мы теперь знаем очень много и причина их возникновения не только алкоголь, а в целом быстроменяющаяся среда в период индустриализации и научно-технической революции.
Все эти примеры говорят о том, что приобретенные организмом признаки передаются в последующие поколения настолько активно и быстро, что о таких темпах не предполагал и сам Ламарк. Он считал, что приобретенные качества появляются в новых поколениях лишь в тех случаях, когда они свойственны обоим родителям и когда условия среды повторяются у ряда поколений. Тут Ламарк явно недооценил возможностей среды и ее влияния на организм.
Оказывается, достаточно, чтобы один из родителей был под влиянием сильнодействующего фактора среды, и особенно перед зачатием, и тогда наследование полученной модификации обеспечено. А если под таким влиянием окажутся оба родителя, особенно в момент зарождения нового организма, то наследуемая модификация в последующих поколениях становится серьезной мутацией, которая уродует фенотип организма.
Из этого следует, что не требуется ряда поколений для приобретения и наследования нового качества.
В век Ламарка, видимо, не было подобных ярко выраженных примеров, которыми располагаем мы в настоящее время. Отсутствие таких примеров и господство идеалистических взглядов на природу не давало возможности Ламарку объективно разобраться в вопросе наследования приобретенных признаков, а, соответственно, и последовательно их изложить. Например, он считал, что все организмы приобретают полезные, в данных условиях, признаки.
Этот вывод не согласуется с многочисленными примерами, полученными при применении сильнодействующих факторов среды на организм. Не могут быть полезными ни для организма, ни для его будущих поколений, полученные признаки от употребления алкоголя или от действия других не свойственных организму факторов среды. Эти признаки чаще всего вызывают те или иные болезни, в силу которых организм и его потомство оказываются не приспособленными к жизненным условиям.
Еще Ламарк считал, что в результате взаимодействия организма со средой обитания возникают массовые адекватные изменения. В этом он оказался прав, потому что если взять опять такой же фактор среды как алкоголь, то хотя он вызывает и индивидуальные изменения, но они через поколения могут распространяться и приобретать массовый характер. А если действует глобальный фактор, то появляется "мода на мутации".
Эта мода может охватывать весь ареал или значительную его часть, на которой расселен вид, реагирующий на данный фактор среды.
В этой связи мы почти ежегодно встречаем новомодный вирус гриппа, вызывающий эпидемию на значительных территориях планеты. А через 7-11 лет появляется новый вариант гриппа, который захватывает весь земной шар. Затем этот вариант почти полностью исчезает и наступает "мода" на другой вариант...
Значит на любое воздействие среды, ее факторов различной силы и продолжительности, организм адекватно отвечает изменением своего метаболизма, а соответственно, изменением структуры и функции, что в конечном итоге приводит к изменению и самой среды, ее факторов.
Действие вируса на австралийского кролика изменяет его метаболизм, а соответственно, его структуру и функцию. Под влиянием этих изменений в организме формируется измененная структура вируса. В этом и проявляется ламарковское врожденное свойство организма целесообразно отвечать на воздействие среды.
Но не всегда такая целесообразность приносит ему пользу. Например, под действием алкоголя организм приобретает изменения, и его отношения со средой приходят в противоречия, так как ответная реакция на действие факторов среды проявляется замедленно, а то и вообще не проявляется. Но алкоголя организм требует все больше и больше, так же, как требует пищи, воды и воздуха.
По Ламарку, эта внутренняя потребность организма должна вести его к прогрессу, а получается наоборот. К какому "прогрессу" ведет алкоголь, теперь всем ясно. Но мы знаем и другие потребности. Например, жажда чтения, склонность к мыслительной деятельности, потребность писать, сочинять и т. д. Эта внутренняя потребность в организме развивается на основе функциональной деятельности его органов, которая приводит к усложнению их структур, а усложненные структуры становятся способными выполнять усложненную функцию и "требуют" соответствующего действия.
Для наглядности следует провести сравнение с белковой молекулой, которая при завершении синтеза приобретает пространственную структуру и становится функционально активной. Ее активность будет зависеть не только от особенностей наследственных структур, но еще и от функциональной активности организма.
По наследству организмы получают лишь только предрасположенность к данной деятельности, а все остальное будет зависеть от той среды, в которой находится организм, на действие каких факторов организуются его ответные реакции. Эти реакции могут развить определенную деятельность организма, могут направить его развитие по пути прогресса, а могут и заглушить полезную деятельность и поставить организм на путь регресса. Так что по этому вопросу у Ламарка теоретические выкладки не согласуются с практическими выводами.
Но то, что упражняющийся орган развивается и совершенствуется, а не упражняющийся атрофируется, то в этом сомнений быть не может. Функционально-структурные модификации раскрывают механизм изменения органов и согласуют его с механизмом наследования приобретенных признаков.
Так что в теории Ламарка, наряду с недостатками, есть и то рациональное, на что следует обратить внимание.
Во-первых, признание им влияния внешней среды на организм и возникновение на этой основе новых структур в соматической части организма. Особенно это заметно на примерах упражняющихся и не упражняющихся органов.
Во-вторых, передача новых признаков из соматических клеток в клетки генеративные, то есть в клетки половые, а через них в последующие поколения.
Механизмы этих процессов Ламарком не раскрыты, да и не могли в то время быть раскрытыми по причине отсутствия такой науки как молекулярная биология. Но его умозаключение о том, что "Все жизненные явления основаны на механических, физических и химических причинах, лежащих в свойствах самой органической материи", - является глубоким и перспективным предвидением ученого.
Не имея конкретных научных данных, Ламарк интуитивно ищет пути обоснования своих эволюционных взглядов, путано преподносит их и тем самым дискредитирует в глазах общественности свою теорию эволюции и все то, что в ней есть ценного.
Механизм возникновения и наследования функционально-структурных модификаций дополняет и объясняет недостающие звенья в теории Ламарка.
Сейчас нам ясно, как возникают изменения структур, и как происходит наследование приобретенных признаков. Это стало возможным благодаря развитию молекулярной биологии. Ее экспериментальные данные являются неопровержимым доказательством возникновения и наследования функционально-структурных модификаций, а соответственно, и наследования ламарковских приобретенных признаков.
Но до развития этой науки основным доказательством несостоятельности ламарковского наследования приобретенных признаков были результаты опытов А. Вейсмана. Именно ему первому удалось получить 22 поколения мышей с обрубленными хвостами и доказать таким образом, что у потомства, полученного от бесхвостых родителей хвосты не стали короче. Из всех аргументов, направленных против унаследования приобретенных признаков, эти опыты явились наиболее убедительными, и против них не было найдено возражений.
Результаты этих опытов все эти годы были главным козырем у противников ламаркизма. И только сейчас, когда известен механизм возникновения ФСМ и их наследование, наконец, найдено убедительное доказательство несостоятельности опытов Вейсмана. Оно заключается в том, что ФСМ возникают тогда, когда структура организма функционально-активная. Само название говорит за себя.
Вейсман же для опыта выбрал орган функционально-пассивный. Пользуясь терминологией Ламарка, не упражняющийся или мало упражняющийся. Этот орган у некоторых млекопитающих уже атрофировался. И является рудиментом. А некоторые животные, когда их хвост попадает в зубы хищника, научились жертвовать частью своего хвоста. Его отсутствие в фенотипе, функционально не изменяет структуру организма, а соответственно и его геном. Но нельзя утверждать, что генотипы у этих организмов остаются прежними. В какой-то степени у них может увеличиваться рецессивность, но не настолько, чтобы в ближайших поколениях она могла проявиться в фенотипе настолько, чтобы ее можно было измерять линейкой.
Даже функционально более активные органы, и те эволюционизируют очень медленно. Например, головной мозг человека, одно из самых быстрых эволюционных изменений, увеличился в два раза, более чем за 2 млн. лет. Для эволюции лошади от ее размеров с лисицу, до современных форм, потребовалось 60 млн. лет. Эти примеры показывают, что в эволюционном процессе дистанции огромного размера.
В опытах Вейсмана речь идет о 22 поколениях мышей, лишенных малоактивного органа. Если бы Вейсман вместо хвоста удалял более активный орган организма, то результата долго ждать не пришлось бы. Функционально активный орган показал бы сразу свою роль в организме.
У Вейсмана есть и еще один вывод: "Движение материальных носителей наследственности в объеме одного организма имеет одно направление - от центра к периферии, от оплодотворенной клетки к остальным, от "старых" к "новым", образно говоря, от корня по стволу к листьям и никогда наоборот". В данном выводе Вейсман применил "растительное" сравнение, но совсем "забыл", что на ветках, кроме листьев, зреют еще и плоды с семенами, которые развиваются из диплоидной клетки, образовавшейся при слиянии двух клеток гаплоидных. Из них в дальнейшем и строится весь организм, в том числе и репродуктивные органы, в которых зреют семена будущего урожая, а значит, и признаки будущего поколения.
Здесь ярко и отчетливо видно проявление взаимовлияния генеративного и вегетативного. Генеративное порождает вегетативное, а оно, в свою очередь, накопив достаточное количество строительного материала, создает генеративное. В этом плане организм един, и каждая его структурная единица - клетка - несет полную информацию о строении всего организма.
Доказательством этому служат результаты опытов, когда выделенные из разных частей растения клетки "забывают" о своей узкой специализации в организме, но цепко хранят "память" о виде, к которому они принадлежат. Из этих клеток на питательных средах вырастают целые растения того же вида, и даже сорта, дающие плоды и семена. Из соматических клеток образуются клетки генеративные, а это значит, что если в них были структурные изменения, то они окажутся зафиксированными в репродуктивных клетках, которые и передадут их особенности в следующие поколения. Это еще одно доказательство наследования приобретенных признаков.
Таким образом, проанализировав теорию Ламарка в свете возникновения и наследования функционально-структурных модификаций, следует сделать вывод. Он заключается в том, что теория имеет целый ряд положений, которые отражают эволюционный процесс в природе. К ним, прежде всего, следует отнести:
1. Влияние среды на организм и изменение его под действием такого влияния.
2. Роль упражняющегося и не упражняющегося органа в эволюционном процессе, то есть связь функции и структуры.
3. Прогресс в структурной организации ведет к выраженной потребности в функциональной деятельности. Это проявление является тем, что Ламарк называет внутренним стремлением организма к прогрессу.
4. Наследование приобретенных признаков. Все эти важные положения теории Ламарка, при их объяснении с позиций современной молекулярной биологии, способны объяснить эволюционный процесс в природе и могут быть использованы для биосоциальной организации человеческого общества.
Но есть еще эволюционное учение Дарвина. В основу этой теории положены изменчивость, наследственность, естественный и искусственный отбор. Естественный отбор действует на основе борьбы организмов за существование, в которой окружающая среда является отбирающим фактором. Искусственный отбор проводит сам человек.
С рождением нового учения у Дарвина сразу появилось множество сторонников, окрестивших это учение дарвинизмом. Но были и такие, которые восприняли его критически. Они приписывали дарвинизму "мальтузианство" и плоский эволюционизм, и даже идеализм. Пожалуй, самой уничтожающей причиной была реплика Ф. Дженкина, против которой Дарвин не нашел возражений. И хотя в современных условиях в чистом виде дарвинизма нет, он дорабатывался и в настоящее время именуется синтетической теорией эволюции, но, как отметил математик Р. Том, и "современная биология превратила естественный отбор в божественную обусловленность всех биологических явлений". В чем причина таких высказываний?
Оказывается, причина есть, их даже несколько, дающих возможность делать подобные выводы. Одна из таких причин заключается в том, что наследуемые изменения образуются только в наследственной, генеративной части организма, то есть в ДНК половых клеток, и притом абсолютно случайно.
Изменения в соматических клетках вызывают модификации в определенной норме реакции и не наследуются, а значит, для эволюции никакого значения не имеют и в расчет не принимаются.
Сейчас, когда мы знаем о причинной обусловленности функционально структурных модификаций и когда прояснились механизмы их возникновения и наследования, норма реакции становится, как и все в природе, понятием относительным.
Норма реакции меняется в зависимости от быстроты изменения вида. Кто может определить предельную норму реакции человеческого вида?
Что вчера было предельным и даже запредельным, то сегодня стало доступным для многих. Без этого не может идти эволюция, и она без этого не идет. Здесь нужно больше смотреть на конечный результат, а не на изменение отдельных признаков, таких как, например, молочности и жирномолочности.
Этот пример взят потому, что он является излюбленным примером дарвинистов. Считается, что признак молочности имеет широкую норму реакции, а признак жирномолочности - узкую. Соответственно по первому признаку достигнуты значительно большие результаты, чем по второму.
В этой связи дарвинисты считают опыты Т. Д. Лысенко ненаучными.
Он их проводил для того, чтобы повысить жирномолочность пород крупного рогатого скота. Этого он хотел добиться не путем "перетряски" генов искусственным путем, а путем улучшенного кормления и содержания животных.
Следует, однако, признать, что фактор кормления является определяющим в молочной продуктивности. При самом совершенном генотипе, но без хорошего кормления и содержания молочной продуктивности не получишь.
Но не следует разделять взаимосвязанную продуктивность на две составляющие. Этот процесс единый, так как с увеличением надоев молока увеличивается и количество жира. Например, из 2 тыс. литров молока при жирности 3,5 процента можно извлечь 70 л. жира. Но когда надои повышаются до 6 тыс. литров, то количество жира увеличивается в три раза.
Есть животные, которые способны дать и 12 тыс. литров молока, а соответственно и 420 литров жира. При хорошем кормлении можно получить и еще большие надои, а соответственно и большее количество жира. Вот такая тут арифметика. Из нее следует, что увеличивать жирномолочность в отрыве от надоев, по существу, равносильно тому, что увеличивать кожный покров животного, не увеличивая при этом его размеры.
Другая причина выступлений против дарвинизма кроется в нераскрытой проблеме наследования "случайно" возникших изменений. Дарвин с этой задачей не справился. Впоследствии некоторую ясность в этот вопрос внесли работы Г. Менделя, и сторонники дарвиновской теории реши ли, что с "кошмаром" Дженкина покончено.
Может быть, все так и получилось бы, если бы в математических выкладках Менделя получились точные результаты. Такого не было, нет, и не может быть. Это понимал и сам Мендель. Он говорил, что открытые им закономерности не могут претендовать на всеобщие законы живой природы. Но менделевских пояснений на этот счет не последовало. Их мы получили, когда раскрыли механизм возникновения функционально-структурных модификаций.
Сейчас нам понятно, что организм может попадать в самые необычные жизненные условия и ситуации. В этой связи, активно функционирующие структуры не могут наследоваться в неизменном виде.
В организме постоянно идет процесс "перетряски" генома под действием факторов среды. "Перетряска" происходит не только в клетках функционирующих органов, но захватывает клетки всего организма, в том числе и клетки половых желез, в которых из соматических диплоидных клеток образуются гаплоидные половые клетки.
Эти перестроения связаны с действиями факторов среды и направлены на то, чтобы "притереть" организм к условиям среды. Но если действие фактора носит запредельный характер, то организм может получить изменения, которые обеспечат летальный исход.
Оказывается, "перетряску" генома можно в широких пределах осуществлять не только искусственно, но и с помощью факторов среды. В результате их действия в природе одни виды совершенствуются и развиваются, а другие вымирают. Но если вид вымирает, то, как правило, не из-за конкуренции со стороны родственных видов, а вследствие неспособности адаптироваться к измененным условиям окружающей среды. Эти изменения могут быть настолько сильными, что способны вызывать стрессовые ситуации.
Стресс - реакции, открытые Гансом Селье, могут действовать на организм по-разному. В одних случаях действие нового фактора благоприятное, вызывает приятные ощущения и положительные эмоции. В такой ситуации начинает работать цепь взаимосвязанных структур. В нервной системе возникают доминирующие центры, которые стимулируют работу клеток соответствующих органов. В них возникает производство нуклеиновых кислот и белков, из которых строятся новые структуры.
После действия такого фактора среды в организме останется структурный след, и он приспосабливается, то есть адаптируется к новым условиям среды.
Но если действие очень сильное, длительное и неприятное для организма, то вместо приспособления развивается болезнь органа, которая для организма может заканчиваться летальным исходом. Это связано с запредельным нарушением внутренней среды организма. И если действие фактора затягивается на длительное время, то он не сможет мобилизовать и настолько перестроить свой метаболизм, чтобы обеспечить ответную реакцию на действие стресс-фактора.
В этих затянувшихся ситуациях стресс вызывает не прогресс, а регресс в развитии вида. Вследствие этого часто гибнут лучшие его особи, особи "переднего" края.
Это особенно поучительно для человеческого вида, потому что его передовой авангард больше всего подвержен запредельному действию стресс фактора. Что касается конкуренции с другими видами, то она полностью не исключается, но и не абсолютизируется. Ее можно считать одним из многих факторов окружающей среды. И если в результате действия совокупности факторов среды виды вымирают, то жизнь из-за этого не страдает, так как на смену одних видов приходят другие.
Но если среду обитания искусственно менять и менять запредельно для организмов, то все живое на планете можно поставить в критическую ситуацию. Организмы за короткое время не смогут образовывать функциональную согласованность с резко измененной средой их обитания. В результате они окажутся малоприспособленными. В их среду начнут проникать болезни и вредители.
Особенно повышенной чувствительностью обладают высокоорганизованные организмы, так как чем выше организация живого, тем оно чувствительнее к изменившимся факторам среды. Даже малейшие колебания факторов среды могут резко снижать приспособленность организмов, а в некоторых случаях и приводить их к гибели.
Связь со средой - первейшее условие существования живого. Это общебиологический закон. Но к нему Дарвин, на первом этапе своей деятельности, относился нетерпимо.
Так, еще в 1856 году в письме к Д. Гукеру он пишет: "Внешние условия сами по себе имеют весьма мало значения". А в 1857г. в письме к А. Уоллесу сообщает: "Я абсолютно согласен с Вами относительно незначительного действия климатических условий, на которые ссылаются во всех книгах до тошноты".
Но после выхода в свет "Происхождения видов", когда обрушилась критика на "случайные" изменения и отсутствие связи организма со средой, в 1862 г. в письме к Д. Гукеру Дарвин признается: "В течение многих лет я борюсь с самим собой за то, чтобы не приписывать чересчур многое естественному отбору, приписывать что-то и прямому действию условий и, возможно, я слишком сильно подавил свою склонность почти не принимать во внимание условия жизни".
Несколько позже Дарвин сетует: "Не знаю, почему я несколько огорчен, но моя теперешняя работа (изменение при одомашнивании) приводит меня к значительно большему допущению действия физических условий".
В этом Дарвин был прав. Искусственный отбор, который отбирает функционально-структурные модификации, способствует целенаправленному развитию и совершенствованию организмов в искусственной среде. Но отбор сам по себе не вызывает ФСМ. Для этого требуется среда, соответствующие условия жизни организмов. А только что отобранные совершенные формы, оказавшись в несоответствующих условиях, теряют жизнеспособность, поддаются воздействию болезней, вредителей и гибнут. В естественной среде организмы выживают тогда, когда они находят в ней наибольшее количество благоприятных факторов.
Из всей гаммы факторов среды, недостаток одного фактора не может быть компенсирован излишеством других. Изменение одного фактора в среде обитания может привести к гибели дарвиновского "счастливца", который по многим показателям приспособленности превосходит другие организмы. Особенно это наблюдается сейчас, когда за последнюю четверть века в биосфере появилось 4 млн., ранее не свойственных ей, химических соединений.
Дарвин, естественно, такими примерами не располагал. Но в книге "Происхождение видов" (Сельхозгиз, 1982 г., стр. 443) он, о причинах изменения видов, говорит следующее: "Это было достигнуто главным образом при посредстве естественного отбора многочисленных последовательных, незначительных, благоприятных изменений, с одной стороны, при существенном содействии унаследованных последствий упражнение или неупражнение органа и, с другой - при несущественной помощи непосредственного воздействия внешних условий по отношению к приспособленным признакам, как прошлым, так и настоящим, и тех изменений, которые на основании нашего незнания нам кажутся самопроизвольными. По-видимому, я прежде придавал недостаточное значение силе и распространенности этих последних форм изменчивости, вызывающих прочные изменения в строении независимо от естественного отбора".
Эти дарвиновские высказывания так и хочется дополнить современными достижениями молекулярной биологии и на их основе раскрыть механизм изменчивости, на основе возникновения функционально-структурных модификаций и наследования приобретенных признаков. Только на этой основе можно по-новому взглянуть на вопрос выживаемости организмов в естественной среде, придав, таким образом, забвению всеобъясняющую борьбу за существование. Без всех этих дополнений дарвиновские движущие силы эволюции носят искусственный характер и звучат наивно.
Но не следует умалять и заслуги Дарвина. Вот уже более ста лет, после выхода в свет его теории, мы по иному смотрим на окружающий нас мир. В те времена все было неопределенно. До многого нужно было доходить умозрительно, делать допущения, в какой-то степени предвидеть будущее, так как был совсем иной уровень биологических знаний. Но сам автор эволюционной теории, будучи честным ученым, подошел к своим выводам принципиально.
Он 19 июля 1881 года, то есть менее, чем за год до своей смерти, написал: "…несомненно, я первоначально приписывал слишком мало значения прямому действию условий существования, но статья Гофмана (который пытался вызвать наследуемые уклонения у растений) поколебала меня. Быть может, необходимо воздействие на сотни поколений. Это очень запутанный вопрос...".
Подобные вопросы для дарвинизма являются запутанными и по сей день, потому что это огромное здание, которое постоянно продолжает надстраиваться, не имеет для этого соответствующего фундамента.
Законы эволюционных процессов эта теория не раскрывает, а ее идеалистическая ссылка на "случайные" изменения не дает, возможности серьезно заниматься этими вопросами и в перспективе. А не зная законов развития, невозможно объяснить не только сложные процессы эволюции природы, но и человеческого общества.
Теория Дарвина все же пытается это сделать, только с помощью надуманных, искусственно созданных концепций. Искусственность отдельных обобщений делает искусственной всю теорию. На данном уровне ее эволюционных обобщений и объяснений она не может претендовать на естественность, да и не имеет на это права.
Для будущего развития человечества и биосферы в целом нужна стройная, всеобъемлющая, открытая теория естественного развития, которую можно было бы соединить с законами социального развития человеческого общества и на этой основе создать науку о человеке.
Уже сейчас ясно, что при создании такой теории, без функционально-структурных модификаций не обойтись. Именно они раскрывают процесс возникновения и наследования приобретенных изменений и, таким образом, показывают, с чего начинается эволюция, в том числе и эволюция человека. А это значит, что функционально-структурные модификации являются фундаментом, на котором должно строиться здание эволюционной теории.
От прочности фундамента будет зависеть и прочность всего возводимого сооружения, строительство которого так необходимо развивающемуся человечеству. Но прежде, чем строить и возводить на новом фундаменте новое здание эволюции, необходимо выяснить практическое значение функционально структурных модификаций в эволюционном процессе.